У нас маленький и слабый флот, но мы всё ещё можем не проиграть, если грамотно им распорядимся
Обрисовав контуры того, до какой катастрофы наша страна может доиграться с имеющейся военно-морской политикой, увидев то, какой с лабый атомный подводный флот мы будем иметь к концу десятилетки, и рассмотрев, как можно отчасти исправить эту ситуацию, оценив то, какими будут надводные силы ВМФ, пора задуматься о том, как же всё-таки из этого выйти?
Проблема здесь в сочетании следующих факторов – во-первых, власти спохватятся слишком поздно. Как высшее руководство вникает в кораблестроительные вопросы, мы видим очень хорошо. А значит варианты «построить корабли» можно не рассматривать – времени не хватит. Чтобы получить в 2030 году корвет, его надо заложить в 2023 и строить без перебоев в финансировании. Сейчас 2022 и даже не все законтрактованные корабли заложены, а кризис может начаться и раньше, 2030 – дата примерная.
По той же причине нет никакого смысла фантазировать на тему перезапуска производства противолодочных вертолётов Ка-27 или создания хоть какого-нибудь противолодочного самолёта.
Это очень важный момент – наша система не может признавать ошибки, даже непублично, а не признав ошибки, их нельзя начать исправлять. Этот политический фактор обязательно должен быть учтён в любом военном планировании – перемены военно-технической политики в крупных масштабах в России почти невозможны, даже перед угрозой гибели страны, а такие перемены, которые ущемят интересы «уважаемых людей», невозможны в принципе вообще, так как интересы уважаемых людей сейчас стоят несоизмеримо выше, чем выживание Российской Федерации когда-то потом.
Что же тогда возможно? Надо понимать, что возможны только относительно маломасштабные решения, например, контейнерные гидроакустические станции, отработка кое-каких действий флотом в мирное время. Нужно будет добиваться эффективной модернизации кораблей и подлодок и их своевременного ремонта, а также того, чтобы корабли выходили с ремонта с разумными задержками. Вероятно, будут новые безэкипажные катера и тому подобные вещи, но, например, не смена кораблестроительной политики – это возможно только минимум по итогам боевых потерь, или, что более вероятно, проигранной войны. Но именно вот эту войну нам проигрывать нельзя!
Важный момент – никакие дорогие решения также невозможны. Во-первых, потому, что в стране банально кончаются деньги.
А во-вторых, потому, что командование ВМФ на полном серьёзе намерено сконцентрироваться на освоении бюджетов, а не подготовке к военным действиям. Новость – в России решили заложить ещё две атомные подлодки класса «Борей». Это будут одиннадцатая и двенадцатая субмарины данного проекта. Их построят в рамках госпрограммы вооружения.
В статье «Мировая война 2030-х. С каким атомным подплавом мы в неё вступим» было отчётливо показано, что обеспечить развёртывание уже строящихся РПКСН имеющимися к 2030 году силами будет почти невозможно. И, как ответ – ещё два новых стратега, на те деньги, на которые можно было бы решать другие острые проблемы, которых у ВМФ полно.
Как говорится, не нужно понимать ситуацию неправильно, два новых стратега – это неплохо, это в теории хорошо, но только тогда, когда и другим силам перепадает достаточно для подготовки к военным действиям, когда в бюджете есть деньги на содержание этих кораблей, а судоремонт справится с их ремонтами в нужные сроки.
Иначе эти лодки оказываются вредны, так как отнимают деньги у критически важных статей расходов. Что, собственно, и произойдёт.
Скакание на российском военно-морском «майдане» продолжается (майдан здесь вполне уместная аналогия, так как накал безумия схож – при остальной непохожести событий друг на друга).
Когда же в Генштабе наконец-то подпрыгнут и потребуют за несколько месяцев сотворить чудо, нужно будет, отталкиваясь от каких-то простых решений, это самое чудо на оперативном уровне выдать, грамотно используя имеющиеся к тому моменту скудные силы.
А для этого набор идей о том, как надо действовать, должен быть сформирован заранее. Сейчас.
Для того чтобы найти какое-то решение, нужно кинуть взгляд на те силы и средства, которые в прошлые обзоры не попали. Отчасти – из-за бесполезности применения их по предназначению, а не каким-то нестандартным способом, отчасти – не позволил объём материала.
Силы и средства
Прежде, чем продолжить, необходимо несколько скорректировать материалы прошлых статей. Прояснились планы на модернизацию пары атомных ПЛ проекта 971 – «Самара» и «Братск». Самару будут вытаскивать, «Братск» – нет, эта лодка будет списана.
В список надводных кораблей к 2030 тоже надо внести коррективы – сгорел корвет «Проворный». Надо сказать, сгорел вовремя, а то к одному поставщику корабельных систем могли бы возникнуть вопросы по хроническим срывам сроков и несоответствии ТТХ поставляемых изделий ТТЗ. Автор не намекает ни на что ни в коем случае, это просто совпадение. Подробнее об этом совпадении – здесь. Корабль, возможно, удастся восстановить, но это будет по-настоящему долгая история. Так что корректируем список.
Если говорить о том, что у нас есть и что у нас будет к 2030 году, то нужно вспомнить о следующих, на первый взгляд бесполезных для парирования американской угрозы, кораблях:
1. МРК проекта 21631 «Буян-М» – к 2030 году до 12 единиц. Почему «до»? Потому что первые корабли в серии уже будут требовать среднего ремонта, а там дизельные двигатели MTU, запчасти к которым под санкциями.
2. МРК проект 22800 «Каракурт» – к 2030 году планировалось 16 единиц. Сколько реально получится – вопрос открытый, завод «Звезда» не может быстро давать дизеля, а МО не оплачивает постройку кораблей в нужные сроки, в итоге судьба серии просто не понятна.
Корабль хороший, но его губит узкая специализация. На этом корпусе можно было бы сделать очень интересный малый корвет, о чём хорошо написано в статье М. Климова «Мощный эффективный малый многоцелевой корвет по цене звена истребителей». Конечно, по уму те «Каракурты», которые ещё не заложены или находятся на ранней стадии постройки, надо перепроектировать и достраивать именно как многоцелевые. Но – см. выше – это невозможно, система не может признавать ошибки и не способна их устранять.
Тем не менее откроем тайну. Теоретически даже на уже построенных кораблях возможны следующие меры: установка опускаемой ГАС, модернизация под применение противолодочных ракет и установка транспортно-пусковых контейнеров комплекса «Пакет» на неповоротном основании, с антиторпедами – без возможности пополнения боекомплекта вне базы, конечно. Выдача целеуказания антиторпедам с корабля без гидроакустической станции – вопрос отдельный, скажем так, технически дооснастить «Каракурт» каким-то подходящим для этого гидроакустическим комплексом надо, просто его возможности будут ограничены.
С минимальной модернизацией корабли этого проекта смогут вести поиск ПЛ противника с места и поражать их противолодочными ракетами, на некоторых режимах движения смогут применять антиторпеды. Минус – размеры, при хорошей мореходности «Каракурта» (а она для таких размеров корпуса очень хорошая), он всё же для Дальней морской зоны мал, хотя и может осуществлять переходы на большие расстояния. Запомним это.
3. Патрульные корабли проекта 22160. Будет в строю 6 единиц. О них сказано уже, кажется, всё. Пример – статья «Чемоданы без ручек. ВМФ покупает серию бесполезных кораблей», «Афёра перезапускается: показан новый вариант «патрульного корабля» 22160». Этот корабль не может быть использован по предназначению, да и нет у него этого предназначения. Но сейчас РФ подходит к такой ситуации, что хоть сухогрузами воюй – угроза существованию страны есть, исходит она с моря, а кораблей во флоте нет и строить их не будут в нужном количестве. Так что будем держать в уме и этих.
4. Различные корабли и суда вспомогательного флота, а также специализированные разведывательные корабли, гидрографические суда, иной подчинённый флоту корабельный состав. Они не могут воевать, но от них нужно не это.
Сколько их будет к 2030-м годам сказать трудно – их состав обновляется, по скорости постройки есть вероятность, что корабли и суда, которые будут заказаны, например, в следующем году, до «горячего времени» уже будут сданы. Можно по аналогии с днём сегодняшним посчитать, что каких-то военных, но не боевых корпусов, способных ходить в ДМЗ, у нас будет 10–15 единиц.
5. Патрульные ледоколы проекта 23900 (2 шт.) и БДК (видимо, к тому моменту на СФ их останется тоже 2 вместо нынешних шести) – всего 4 единицы. И те, и другие хороши тем, что могут применять вертолёты практически без ограничений.
6. Флот в любом случае сможет мобилизовать десятки плавсредств типа буксиров на любом ТВД. Действовать в ДМЗ они не смогут, но способны пригодиться для другого.
Не стоит удивляться тому, что не нашли упоминания малые противолодочные корабли проектов 1131-М, 1124 и 1124М – они все гарантированно будут списаны, как и МРК проекта 1234 (все варианты), проекта 1239, ракетные катера и всё остальное, что строилось при СССР. МПК проектов 1124 и 1124М уже сейчас выходят в море с риском затопления, и с высокой степенью вероятности способность Минобороны рационально тратить деньги на обновление кораблей именно к затоплению какого-нибудь корабля и приведёт, причём очень скоро.
Таким образом, в пессимистическом варианте у нас будет 42–47 корпусов, которые, по идее, в бой за господство в море послать нельзя. Но некоторые из них вооружены.
Пока запомним это и перейдём к следующему «активу».
«Дизелюхи»
На сегодня в России в постройке находится серия «Варшавянок» проекта 6363 для Тихоокеанского флота, запланирована постройка 6 единиц, две уже сдано.
Шесть лодок построено для Черноморского флота.
Для Северного флота строятся три новых ДЭПЛ проекта 667 «Лада». И возможно, будет заложено ещё три.
Эти лодки строятся дольше «Варшав», но есть мнение, что скоро промышленность хотя бы в этом получит «импульс» – обострение с Западом вокруг Украины не может не заставить кого-то в верхах задуматься о происходящем хотя бы немного. Поэтому можно принять, что шесть таких лодок к 30-м будет сдано.
Будут сданы и «Варшавянки» для Тихого океана. Для «Балтики» точно будет построен «Петрозаводск», по продолжению серии пока ясности нет – с деньгами у страны плохо, а лодка для Балтики сильно неоптимальная, по уму там нужны другие проекты, но их у нас «система не пропустит», что было показано выше.
Как оценить боевые качества новых лодок? Про «Варшавянки» не раз уже писалось – они устарели прямо со стапеля, и им, чтобы они сохраняли свою боевую ценность, нужна модернизация. Контуры таковой можно найти в статье «Недостатки новейших подводных лодок для ВМФ можно легко исправить».
«Лада» – другая история. Этой лодке нужны строго четыре вещи – торпеды, нормальная катушка телеуправления, антиторпеды и средства гидроакустических помех. В остальном проблема одна – лодка дизель-электрическая и нуждается в постоянной зарядке батарей. Между зарядками это, однако, очень серьёзный противник, «Лада» может выиграть первый залп и у «Вирджинии», и не только у неё. С хорошим оружием и антиторпедами она выиграет бой и у «Вирджинии», и у «Сивулфа». Доведение лодки до почти предельной для ДЭПЛ боевой эффективности по сути сводится к перечисленным выше позициям и тренировке экипажа. Но, повторимся, их будет только шесть.
А что старые лодки проекта 877, которые в строю сейчас? Смотрим годы на службе. Самая «молодая» лодка этого проекта – «Могоча», сдана в 1994 году, в 2030 ей будет 36 лет. Для «дизелюхи» это очень много, даже с учётом модернизации. Все остальные старше, причём к 30-му большинству из них будет больше сорока лет.
Теоретически прошедшая недавно модернизацию ДЭПЛ Б-187 «Комсомольск-на-Амуре» может к тридцатым оказаться «живой». А может быть, и нет. В целом, если взять пессимистический вариант, то ни одна из этих лодок к моменту предельного обострения конфликта с Западом находиться в строю уже не будет. Теоретически, возможно, удастся 2–3 лодки глубоко модернизировать и качественно отремонтировать, доведя их боевые параметры до уровня модернизированной (так как надо – см. статью выше) «Варшавянки», и иметь их в распоряжении к будущему конфликту. Но рассчитывать сейчас на это нельзя.
Таким образом, гарантированно можно рассчитывать на:
ДЭПЛ пр. 667 – 6 единиц, видимо, все на Северном флоте;
ДЭПЛ пр. 6363 – 13 единиц, из них 6 на ЧФ, 6 на ТОФ, 1 на БФ.
Видимо, ещё какие-то лодки будут построены, но в небольшом количестве, может быть, даже одна. С учётом некоторой вероятности сохранения нескольких лодок 877 проекта, примем, что каких-то две лодки плюсом к списку выше у ВМФ будут.
Собственно, с корабельным составом – всё.
Морская авиация
Здесь самое грустное. С высокой степенью вероятности обстановка будет такой. По ударной авиации – по-прежнему будет два штурмовых авиаполка, 4-й гвардейский на Балтике и 43-й на Чёрном море.
О том, что и двум другим флотам нужна ударная авиация, очевидным образом никто не побеспокоится.
У нас и два штурмовых полка остались в рамках логики «могу копать – могу не копать»: ракетоносные авиаполки было приказано передать в ВКС, а по штурмовым такого приказа не было, вот они и остались на тех флотах, где и так были. А где были ракетоносные – не осталось ничего.
С тех пор интеллектуальный уровень нашей системы принятия решений не вырос, а значит – ничего не поменяется.
Полки будут в части техники в приличном состоянии – старые самолёты Су-24М будут полностью заменены на Су-30СМ2, как первого, так и второго этапа модернизации.
Но это единственное, что будет хорошего. Корабельные авиаполки особого смысла без авианосца не имеют, и если с «Кузнецовым» что-то пойдёт не так (а вероятность этого очень высока), то их потихоньку «явочным порядком» не станет. То есть авиачасти будут, но это будут обычные истребительные полки, способные вести бой с авиацией противника на небольшом удалении от берега и не более того. Если авианосец спасут, тот тут возможны варианты.
Самое грустное – противолодочная авиация. В условиях, когда именно вражеские подлодки будут представлять для нашей страны непосредственную смертельную угрозу, мы её потеряем почти полностью.
Если всё будет идти, как идёт, в лучшем случае у России будет 35–40 противолодочных вертолётов Ка-27, 5–7 Ту-142МЗ, частью модернизированных, и где-то 15 Ил-38, из которых 7–8 будут модернизированы до уровня «Н». Ни о каких новых самолётах и поисково-прицельных системах (ППС) речь вести нельзя. С вертолётами то же самое.
Собственно, всё. В третью мировую войну мы зайдём вот с этим, и больше ни с чем.
А теперь нам надо понять, как мы будем выкручиваться.
Сверхзадача
Единственная сила в мире, которая может внезапно и безнаказанно уничтожить Российскую Федерацию – это американские ПЛАРБ. О характере этой угрозы уже было сказано в первой статье серии.
Как бы ни развивался конфликт между Россией и США, нужно всегда иметь в виду, что у американцев есть этот инструмент, что у них может сложиться безвыходная ситуация с поддержанием сверхдержавного статуса к началу тридцатых годов, что уровень адекватности их элит падает и что совокупность всех этих факторов может вызвать соблазн применения инструмента так, как было описано ранее.
Это практически поставит крест на существовании России. Но, как уже говорилось ранее – характер задачи ограничивает число акваторий, из которых они будут наносить удар. А самое главное – сводит задачу ВС РФ к срыву этого удара, причём из тех районов, о которых нам известно.
Минусом для России является состав её сил – их банально нет. Плюсом – то, что всё решится не сильно далеко от своих берегов, во-первых, а во-вторых, что нам не надо уничтожать их всех. Уже одна только готовность уничтожить часть ПЛАРБ заставит их снизить ставки, а уж если всё-таки дойдёт до удара, то, во-первых, он не будет внезапным, что даст нам возможность эффективно контратаковать, а во-вторых, его можно будет серьёзно ослабить, снизив наши потери.
Логика действий
Как уже было сказано, риск американского нападения растёт, но самым вероятным сценарием не является.
Рассмотрим положение американцев с точки зрения логики. Что если перед нанесением удара они атакуют наши силы, которые пытаются отследить их ПЛАРБ? Например, за сутки? При повышенном уровне боеготовности этих суток может хватить и на начало рассредоточения ПГРК, и на рассредоточение дальней авиации.
Из этого следует их первое граничное условие – у них будут часы на то, чтобы провести какие-то подготовительные меры, например, уничтожить какие-то наши корабли, которые мешают им действовать, РПКСН на боевой службе, и выполнить предстартовую подготовку.
Значит, всё не может произойти в ходе уже идущего конфликта, с этой атаки конфликт должен начаться, старт военных действий с их стороны может быть не более чем за несколько часов до удара.
Из этого следует наша схема действий – нам надо создать такие группировки, которые могли бы обнаружить ПЛАРБ на этапе выхода в районы боевого применения (причём – не все, достаточно «вести» их существенную часть), дать заблаговременное предупреждение на «землю», а если вдруг противник решит пойти ва-банк и атакует их в относительной близости от районов, из которых нужно выполнять пуск, то они должны продержаться достаточно долго, чтобы уничтожить часть ПЛАРБ, и, опять же – предупредить «землю» о начале военных действий.
Тогда мобильные силы (ПГРК и АСЯС) выводятся из-под удара, и американская операция теряет смысл.
Если для страховки РФ сможет сохранить ещё и МСЯС, то тогда ситуация для США становится безвыигрышной. Допустим, они смогли бы перетерпеть ради мирового господства потерю 20 миллионов человек. Но потеря, например, 80 млн и уничтожение их военного потенциала, да ещё и с сохранением у РФ сил на второй удар (например, 1 лодка, 7–8 ПГРК и десяток бомбардировщиков с крылатыми ракетами), полностью лишает затею смысла – их БРПЛ будут израсходованы на удар по нашим РВСН, на перезарядку нужно будет время, бить по России будет нечем (вспоминаем про огромные проблемы с «Минитменами», упомянутые в первой части серии – к тому моменту они уже сгниют), а России по ним ещё будет чем.
И это всё в условиях перехода мирового лидерства к Китаю «явочным порядком» в силу американских потерь.
У них такого варианта нет, им надо решить задачу обезоруживающего удара такой ценой, которая не отбросила бы их с первого места в мире по суммарной мощи.
Итак, задачи:
1. Обнаружить ПЛАРБ до их выхода в районы боевого применения.
2. Сопровождать их и быть в готовности их уничтожить.
3. Не допустить быстрого уничтожения наших сил противником, имеющим многократное превосходство в военно-морских силах.
4. Обеспечить развёртывание МСЯС.
5. Всё это – не начиная военные действия первыми.
В принципе, всё это знакомые для ВМФ задачи, и новое тут только то, что их придётся выполнять очень малыми силами, настолько малыми, что задача кажется невыполнимой.
В плюсе для нас география и то, что мы знаем, как придётся действовать противнику. А нам надо создать силы, которые смогут их остановить, практически «из ничего».
Флот из ничего. Техническая часть
Прежде чем перейти к конкретике – принцип. Говоря о том, что кораблей мало, мы держим в уме то, что боевые задачи решаются кораблями. Однако тут есть нюанс.
У американцев существует такое понятие как kill chain – дословно «цепочка убийства», по смыслу «цикл поражения цели» (в ВС РФ такого термина нет), этот термин описывает порядок инициирования командиром тактической единицы тех событий, которые приводят к уничтожению той или иной цели.
В примитивном понимании: разведка – обнаружение цели – принятие решения об атаке – подготовка – применение оружия – поражение – оценка результатов атаки – повторение столько раз, сколько нужно – результат. Это понятие похоже на наш «цикл стрельбы» или «боевой цикл», но, в отличие от двух этих понятий, включает в себя разведку и опознавание цели.
Говоря о том, что нам не хватает кораблей или самолётов, мы имеем в виду то, что вся эта последовательность выполняется одной тактической единицей.
Но это не обязательно должно быть так – обнаружение и поражение можно выполнить разными единицами. Смотрим видео, оно ранее уже выкладывалось как иллюстрация к другой статье.
Какая тактическая единица обнаруживает подлодку? Корабль. А уничтожает – вертолёт, предварительно выполнив доразведку.
Теперь делаем интеллектуальное усилие.
У нас невооружённый корабль буксирует ГАС, а вертолёт прилетает с берега. Будет эта схема работать? Да.
Увеличим расстояние до аэродрома и заменим вертолёт на более скоростной самолёт.
Работает.
Теперь поисковая группа с одним нормальным боевым кораблём и пятёркой невооружённых, но имеющих буксируемые ГАС.
Работает? Работает.
Теперь вспоминаем весь вспомогательный флот, возможно – разведывательные корабли, гидрографы и океанографы, и сюда же – патрульные корабли проекта 22160. Могут все эти единицы буксировать ГАС? Да, если её на них установить.
Канадский патрульный корабль Shawinigan и установленная на нём контейнерная буксируемая ГАС. Source: Elbit systems
Таким образом, наши противолодочные силы получают сразу пару десятков кораблей, которые не могут атаковать подлодку, но могут её обнаружить и передать контакт авиации или полноценным боевым кораблям.
Всё? Нет. Есть же ещё две серии МРК, где-то ориентировочно 28 кораблей, может быть, чуть меньше, из которых 16 – это «Каракурты», способные ещё и применить ПЛУР.
Буксируемую ГАС на них не поставить, а вот опускаемую – вполне. А это обнаружение подлодки в радиусе до 20 километров от корабля. Мало? Но ширина Гибралтарского пролива – 16–20 километров. И ПЛАРБ мимо него не пройти. Да, это Дальняя морская зона, и маленькие кораблики могут оказаться неспособны применить там оружие, да и опасно это для них. Однако в ситуации гипотетического пропущенного ядерного удара опасность просто не имеет значения, а применять оружие от них в основном и не требуется – они должны вести поиск на стопе.
Конечно, их можно «подпереть» нормальным кораблём, способным этих малышей в плохую погоду защитить. С другой стороны, если они будут атакованы, то для нас это сигнал, что всё – началось, и пора ПГРК, бомбардировщикам и подлодкам рассредотачиваться.
Много ли надо таких переоборудованных МРК, чтобы перекрыть тот же Гибралтар? Хватит двух, с запасом – трёх. А перекрыть горло Белого моря, создав там закрытую для вражеских многоцелевых подлодок акваторию? Где-то 7–10.
Вот каким должен быть путь быстрого наращивания возможностей – у нас нет боевых кораблей, и мы не сможем их построить, но мы сумеем построить запас контейнерных буксируемых ГАС, подготовить личный состав и дооснастить МРК опускаемыми ГАС.
Тогда задачи поиска подлодок на открытой воде лягут на эти импровизированные противолодочники.
А боевые корабли, противолодочные вертолёты и самолёты будут отвечать только за поражение. И тогда один корвет вдруг становится очень серьёзной величиной. Да, на нём только один вертолёт, а его собственная поисковая производительность мала. Но зато на него работает десяток «датчиков», а благодаря тому, что у пары этих «датчиков» есть ещё и посадочные площадки с топливом, вертолёт может выполнять задачи на дальности, превышающей его боевой радиус.
В других же случаях, в работе в узкостях, например, на помощь приходят МРК, дооснащённые опускаемыми ГАС. Фактически противолодочные возможности такой группировки определяются количеством гидроакустических станций и их носителей, причём любых носителей.
А это наша страна уже может осилить.
Грубо говоря, один патрульный корабль с буксируемой ГАС и запасом буёв, семь-восемь невооружённых вспомогательных кораблей или судов с буксируемыми ГАС, корвет проекта 20380 в качестве основы группировки, пара «Каракуртов» с ОГАС и подлодка для работы подо льдом, запечатывают расстояние от Исландии до Гренландии полностью – ПЛАРБ может прорваться с боем через него, но, во-первых, потом не уйдёт, а во-вторых – это утрата внезапности.
Более того, поисковая группа, в состав которой входят патрульные корабли проекта 22160, будет иметь в своём составе фактически «плавучие аэродромы подскока» для вертолётов с нормальных боевых кораблей. На патрульных кораблях нельзя хранить авиационные средства поражения, зато можно хранить радиогидроакустические буи и топливо, держать резервные экипажи. Конечно, лучше бы боевые корабли иметь вместо них, но уж что есть.
Противолодочных самолётов при таком способе действий становится нужно в разы меньше, чем при нормальном их применении – они летают только туда, где есть контакт, привычная и нормальная для морской авиации схема, когда авиация передаёт контакт надводным силам, здесь работает наоборот – надводные силы передают контакт авиации и только для поражения. На «чистый» поиск самолёты почти не летают, что и даёт возможность обойтись меньшим их числом. С учётом того, что все самолёты будут сконцентрированы на западном направлении, нам может их хватить.
В работе у берега можно обойтись без кораблей, способных нести вертолёты – они смогут летать и с земли.
Теперь, чтобы провести ПЛАРБ на удар, американцам нужно именно целенаправленно уничтожать поисковые группы. Что, конечно, возможно, но это потеря внезапности, а главное – в условиях наличия у них большого количества целей, у настоящих боевых кораблей ВМФ появляются определённые шансы.
Перечислим технические меры, которые являются необходимыми для успеха описанных выше действий.
1. Производство нескольких десятков контейнерных буксируемых ГАС, доработка носителей под их применение.
2. Обучение личного состава для работы с этими ГАС.
3. Модернизация МРК – дооснащение их опускаемыми гидроакустическими станциями, возможно, антиторпедами (если получится), «Каракурты» должны получить противолодочные ракеты.
4. Все боевые корабли, которые могут быть сохранены к 2030 (см. статью «Надводный флот... 2030», и все подлодки, которые можно восстановить, включая титановые 945 и 945А, должны быть восстановлены, модернизированы и поставлены в строй. Это просто задача максимум для МО и ВМФ – сделать так, чтобы все корабли и подлодки, которые числятся как «под вопросом», оказались бы не под вопросом, а в строю и в боеспособном состоянии.
Для нынешней России эта задача очень сложная, но она решаемая, и тут ответственные руководители должны проявить всю свою волю.
Нахождение в строю последних больших кораблей ВМФ и их модернизация должны быть обеспечены любой ценой. Source: Sjøforsvaret (Royal Norwegian navy).
5. Возможно, есть смысл рассмотреть вариант с дооснащением кораблей проекта 11661К буксируемой или опускаемой ГАС и включать их в поисково-ударные группы. Если не получится, то их задачей будет «страховать» другие корабли и суда от атак надводных сил США или НАТО, если до таковых дойдёт.
6. Фрегаты проекта 11356 должны получить буксируемые гидроакустические станции, чтобы их можно было использовать как противолодочные.
7. Нужно совершить сверхусилие и добиться модернизации всех противолодочных самолётов. Сейчас модернизация остановлена. Необходимо её возобновить. Хотя бы до уровня «Новеллы».
8. О подводных лодках было, в принципе, сказано всё – какой должна быть их модернизация ясно – как для атомных, так и для ДЭПЛ.
Схема с массовыми простыми разведывательными кораблями была «обкатана» в ВМФ СССР и работала хорошо. Сейчас вместо них строят дорогие и сложные специальные разведывательные корабли, но внедрить принцип массового разведчика в ПЛО не мешает ничего.
Посмотрим, как это может выглядеть наглядно.
Предвоенное развёртывание
Северный флот. Обозначим любое невооружённое судно или корабль, которому установили ГАС и отправили искать ПЛ, как КГАР – корабль гидроакустической разведки. Без разницы, что это было в прошлой жизни – гидрограф или разведывательный корабль, неважно.
Теперь обращаемся к прошлым статьям и смотрим на наличные атомные ПЛ и надводные силы, нам понадобится представление о численности кораблей, которыми ВМФ сможет оперировать.
Всё, что ниже, это не реальное развёртывание сил и средств, а описание той логики, в рамках которой оно производится, реальные операции флота будут планироваться иначе, но по схожим принципам.
Итак, наш Северный флот в теории может сформировать одну корабельную авианосную группу (КАГ) и некоторое количество корабельных ударных групп с неплохими противолодочными возможностями.
Эти силы развёртываются в Баренцевом и Норвежском морях. Их задача – во-первых, не дать спокойно работать надводному флоту противника и снизить опасность от него для наших подлодок, а во-вторых, защитить поисковые корабельные группы, действующие например, на «Фареро-Исландском рубеже». В поисковых группах у нас как раз те самые КГАР, подпёртые корветом с Балтики или фрегатом с СФ.
Множество поисковых кораблей смогут существенно увеличить роль даже одного корвета в противолодочной борьбе. Источник фото: видео телеканала «Звезда» на сайте Youtube.com
Это силы, которые обеспечивают срыв удара. Может ли США их разбить? Да. Но это утрата внезапности, что недопустимо.
К тому же это дорогая утрата внезапности. Самолёты с «Кузнецова» вполне закроют задачи авиаразведки и затруднят удары по нашим кораблям с воздуха, а такие ударные корабли, как фрегаты проекта 22350 и модернизированный «Нахимов», смогут наносить очень мощные ракетные удары и по берегу, и по кораблям противника. В мощных ракетных залпах в этом случае смогут участвовать и «Ясени-М», если их действия будут поддержаны надводными силами.
Нам, однако, ещё нужно обеспечить развёртывание наших РПКСН. Для этого нам в первую очередь нужно вести непрерывный поиск у баз, и это тоже выполняют мобилизованные КГАР. Им «помогают» несколько переброшенных с других флотов МРК «Каракурт» с опускаемыми ГАС, работающими «со стопа», а в качестве ударных единиц используются, прежде всего, самолёты и вертолёты с берега, а во-вторых, сами «Каракурты», модернизированные под применение ПЛУР.
По пути перехода РПКСН в назначенный район они проходят через локальные зоны, в которых действуют наши корабли, чтобы в этих зонах отсечь преследователя, а вне их должны быть в силах драться самостоятельно – и это достижимая цель, если к ней идти.
ДЭПЛ держат узкости с той же целью и препятствуют проникновению НАПЛ НАТО в прилегающие к базам акватории.
Смотрим на карту (жмите для увеличения, чтобы увидеть детали). Сразу же имеем в виду, что на ней не реальная схема развёртывания сил флота, а скорее – схема, объясняющая логику такового.
Цифрами обозначены: 1 – районы действия поисковых групп из КГАР, поддержанных одним-двумя боевыми кораблями, например, корветами с Балтики (в Северном море) или модернизированными «Каракуртами» (в Баренцевом и Белом); 2 – районы развёртывания боевых сил ВМФ, в случае с Северным флотом это до одиннадцати кораблей, включая «Нахимов», «Пётр Великий» и «Кузнецов». Зелёная линия – условная граница кромки льдов, в зависимости от времени года, она меняет начертание. Оранжевые стрелки – возможные маршруты перехода РПКСН в районы боевой службы, показаны относительно условно, так как есть и другие варианты, но логика ясна – лодки проходят через районы, где наши корабли способны обнаружить вражеские лодки-охотники.
Видно, что хотя именно боевых сил у нас с гулькин нос, но они не дают вражескому флоту действовать против наших мобилизованных небоевых кораблей. При этом районы перехода РПКСН в принципе прикрыты, просто не боевыми кораблями, а мобилизованными КГАР, отдельными МРК-противолодочниками, ДЭПЛ самолётами (все районы – одной и той же горсткой) и вертолётами.
Пара-тройка многоцелевых подлодок может работать подо льдом, заранее встречая противника, а чтобы его обнаружить, можно развернуть поверх ледяного покрова опускаемые в проруби ГАС с личным составом, управляющим ими прямо на месте – и это тоже можно успеть сделать за несколько лет. И стоить будет недорого.
С первым же выстрелом можно будет перекрыть некоторые направления минами, поражающими только подводные объекты, запретив при этом своим подлодкам вход в эти районы, но обеспечив движение лодок вдоль них, в качестве приманки для охотников.
Средиземное море.
Здесь всё просто – сама география позволяет перекрыть доступ противнику относительно небольшими силами, создав аж два «рубежа» обороны. Первый – явным образом по Гибралтарскому проливу.
При этом вполне возможно обойтись несколькими МРК и парой фрегатов проекта 11356, будь они оснащены буксируемой ГАС.
Такая группа обнаружит попытку прорыва ПЛАРБ в Средиземное море, как и любую другую подлодку, а наличие в отряде быстроходного фрегата не даст ей оторваться. Бульбовая ГАС «Платина-М», которой оснащён фрегат, сама по себе очень слаба и не обеспечивает обнаружение малошумных объектов на значимых расстояниях, да и в активном режиме даст освещение подводной обстановки на небольшую дальность.
Всё меняется, если дать ей подсвет в низкочастотном диапазоне. Тогда эта ГАС оказывается способной обнаруживать подлодки на больших расстояниях. Увы, но дать подсвет с буксируемого излучателя на ходу, преследуя подлодку, не получится, а значит, нужен мореходный и быстроходный безэкипажный катер с излучателем, способный действовать вместе с фрегатом.
Такой относительно скромный наряд сил в самом проливе позволяет менять их по ротации.
А вот в случае со вторым рубежом всё сложнее – там нужно будет больше «единичек», зато можно будет развернуть большую часть подлодок Черноморского флота, которые, чтобы их нельзя было быстро и скрытно уничтожить, будут взаимодействовать с надводными кораблями.
Опять смотрим на карту (жмите для увеличения):
Первый оборонительный район (I) у нас у самого пролива, возможные тыловые районы развёртывания сил флота (II) – в глубине Средиземного моря, и те скромные силы, которые есть у ВМФ, в принципе, легко могут занять один из них – любой.
Северное море.
Есть риск удара из Северного моря. Действовать в этом районе будет крайне тяжело – он окружён странами НАТО со всех сторон, в том числе авиабазами. Оказать там помощь поисковым группам будет очень трудно. Но тем не менее корабли, маскирующиеся под гражданские суда, смогут там действовать некоторое время, используя в своих интересах тот фактор, что противнику нужно соблюсти внезапность нападения.
До начала военных действий в Северное море может экстренно выйти Балтфлот своими несколькими кораблями.
Китсап и Кингс-Бей.
Отслеживать ПЛАРБ на переходе от баз в район боевых служб не получится – имея рядом все свои ВМС, американцы в любом случае организуют отрыв. Поэтому достаточно будет ограничиться несколькими мобилизованными КГАР и одним РЗК, которые совместно с агентурной и космической разведкой смогли бы вскрыть факт выхода из баз большего, нежели обычно, числа ПЛАРБ. Обычно на патрулировании 4–5 лодок на Тихом океане и в Атлантике. Любое отклонение от этого числа в большую сторону должно рассматриваться как угроза и приводить к повышению боеготовности или выходу сил флота в море, неважно учения это или что-то иное, внезапное событие или заранее анонсированное и т. д.
Резервы
Даже тот факт, что нам надо нарастить, по сути, только число носителей гидроакустических средств, возложив задачи поражения на имеющиеся силы, всё равно встаёт вопрос – хватит ли нам корпусов. О том, чтобы понастроить чего-то похожего на советские траулеры-разведчики только с гидроакустическими средствами обнаружения, речь вести нельзя, в рамках нашей системы такое решение не может быть принято в принципе по политическим причинам (придётся, например, доложить на самый верх о неспособности имеющихся сил ВМФ парировать обезоруживающий удар, что невозможно, с учётом потраченных на флот денег).
Поэтому встаёт вопрос о резервах. Причём о таких, о которых можно договориться в мирное время.
В случае с корпусами есть один единственный вариант – береговая охрана. Именно у БОХР есть корабли, здесь и сейчас, уже сформированные экипажи из государевых людей. Береговая охрана уже много лет развивается не как военная, а как правоохранительная структура, и её возвращение к статусу военной организации потребует усилий, но это всё же можно сделать.
Даже с учётом того, что БОХР будет списывать старые корабли, к 2030 году в её составе будет не менее 25 кораблей разных проектов, которые могут действовать в Дальней морской зоне, из них, предположительно, пятёрка кораблей проекта 22100 будет нести вертолёт. Как и в случае с патрульными кораблями ВМФ, невозможно будет разместить на ПСКР оружие для поражения подлодок, но можно нести запас топлива и буи.
ПСКР «Полярная звезда» проекта 22100, источник фото: b-port.com
Если окажется, что возможно использовать часть сил БОХР, то количество единиц, несущих буксируемые ГАС, увеличится примерно на треть. Конечно, корабли придётся модернизировать, даже если речь будет идти о контейнерных станциях, но это, в случае контейнеров, будет не очень объёмная модернизация.
Вторым резервом являются остающиеся на резервных стоянках противолодочные вертолёты Ми-14.
Самое главное про этот вертолёт – он реально есть.
Именно эти машины могут выполнять задачи по прикрытию развёртывания РПКСН, летая с наземных аэродромов и с аэродромов на льду в некоторых случаях. Это позволит высвободить корабельные вертолёты Ка-27, которые в РФ в противолодочном варианте не производятся, для действий в море на тех рубежах, где флот должен будет противостоять противнику.
Состав радиоэлектронного оборудования Ми-14 позволяет модернизировать его, превратив в эффективный противолодочный вертолёт, и это будет несложно, правда тем, кто будет этим заниматься, придётся «состряпать заговор», чтобы не получилось, как с Ка-27, у которых боевые возможности после модернизации снизились, а не выросли. Возможно, получится оснастить эти вертолёты дополнительными топливными баками, что поднимет их боевой радиус.
Ми-14 в полёте. Источник: группа «Авиаторы Балтики» в ok.ru
По данным открытых источников, сейчас на хранении находится около 20 вертолётов, по всей видимости, 10–15 из них можно спасти, используя остальные в качестве доноров запчастей.
Пока в СМИ проходила информация о том, что Минобороны планирует вернуть в строй поисково-спасательные Ми-14ПС. А значит, противолодочники, если они реально ещё есть на хранении, пока ещё никем не заняты.
Заключение
Деньги на флот пошли с 2009 года, а перебои с финансированием начались несколько лет назад. Фактически с некоторой натяжкой можно сказать, что по деньгам у ВМФ и Минобороны было 8–10 лет, да и сейчас расходы на «Ясени» МО тянет, а один «Ясень-М» по стоимости – как хорошая корабельная поисково-ударная группа из пары-тройки эсминцев, тройка противолодочных самолётов и корабль комплексного снабжения.
По ГЭУ надводных кораблей и прочим иностранным комплектующим у ВМФ и МО было пять лет, с 2009 до 2014.
Как всем этим МО распорядилось, мы сегодня отлично видим, перспективные списочные составы сил ДМЗ к началу 30-х годов в двух прошлых статьях приводились. Понятное дело, что ничего исправлено не будет.
И всё же мы можем не проиграть – даже сейчас. Да, кое-что будет просто необходимо сделать, и это и есть тот вызов, который сегодня встаёт перед военными и гражданскими руководителями. И они должны дать ответ на него, дать по максимуму.
Как уже было сказано в предыдущих статьях, риск американского массированного ракетно-ядерного удара невелик, но он растёт. В определённый момент они могут встать перед выбором – бить или сливаться, как СССР.
Вся их культура, их менталитет и нравственность говорят о том, что они выберут вариант «бить». И их ВМС отрабатывают такие удары, удары баллистическими ракетами по настильной траектории, с коротким подлётным временем.
Вот видео 2015 года.
Вот 2019.
Вот 2021 (оба видео – один пуск).
Они даже не прячутся уже, времени осталось совсем немного. Возврат на «Трайденты» боевых блоков может быть выполнен и быстро, и скрытно. Если это оставшееся время не будет использовано грамотно, с учётом всех факторов, вплоть до коррупционных, то история России на этом может закончиться.
Источник: topwar.ru